Конкурсы Фонда президентских грантов (ФПГ) вошли в привычную жизнь российских НКО. Каждый год среди нескольких тысяч организаций распределяются 10 млрд руб. Русфонд получал такие гранты семь раз, и за время участия в конкурсах у нас накопилось много вопросов. Иннокентий Дементьев, замгендиректора ФПГ на них ответил и рассказал об эволюции фонда.
Всё в Москву
— В 2017-м ваш фонд заменил несколько организаций, раздававших гранты НКО. С кого вы брали пример?
— В мире фонды для поддержки НКО в основном созданы крупными бизнесменами. А у нас государственный институт. Я не знаю других таких примеров. Мы исходили из российского опыта грантовой поддержки НКО. До появления нашего фонда гранты распределяли крупные общественные объединения: Российский союз молодежи, общество «Знание», Лига здоровья нации и т. п. У всех разная система экспертизы. Им было сложно дотянуться до регионов. 60% денег оставалось в Москве. А сейчас из Москвы примерно 10% заявок.
— Сколько времени ушло на создание фонда? Много вам пришлось менять, когда все уже заработало?
— В январе 2017-го были первые решения и разговоры, указ президента был 3 апреля, первый конкурс — 17 апреля. А трудовые договоры мы вообще в мае подписывали. Главные изменения были в 2021 году. Был выделен Президентский фонд культурных инициатив — до этого культура была на нас. И началось софинансирование региональных конкурсов. Главное условие для них — соблюдать нашу методологию. Был случай, когда регион провел конкурс, а мы нашли нарушения и средства не выделили.
А вообще сейчас регионов, которые не готовы развивать НКО, практически нет. Все понимают, что это ключ к эффективному недорогому решению многих социальных задач. У НКО все в десять раз дешевле и в пять раз интереснее, чем при прямом бюджетном финансировании тех же проблем.
Красиво и бессмысленно
— Сколько у вас в штате экспертов, оценивающих проекты?
— У нас в штате примерно 160 человек. Чуть больше половины из них работают с проектами, уже получившими грант: у каждого проекта есть куратор и финансист. А эксперты вне штата. Это около 1 тыс. человек, которых мы привлекаем на оценку заявок, в основном люди с большим опытом экспертизы. В последнее время наша база пополняется еще и за счет лидеров лучших проектов, которые мы поддержали. Все правила работы есть в открытом доступе. Заявку оценивают минимум два эксперта по десяти критериям по десятибалльной шкале. Оценка проекта — среднее арифметическое.
— Невозможно контролировать объективность тысячи человек.
— Я не раскрою весь технический арсенал по понятным причинам, но мы все проверяем. Смотрим на длинных выборках. Если эксперт систематически занижает оценку по сравнению со вторым экспертом, значит, он слишком строгий. Будем читать его заключения. Возможно, вообще откажемся от его услуг.
— Участники конкурса знают свои оценки, но комментарии экспертов им не показывают. Почему?
— Мы пробовали показывать. Но мнение эксперта часто обидно для НКО. В 99,99% он прав, но, прежде чем принять его мнение, НКО пройдут стадии отрицания, гнева. И обязательно выскажутся в соцсетях. Нам придется отвечать, утонем в коммуникациях. Мы делаем проще: на семинарах разбираем типовые ошибки. Приходите с черновиком проекта, вам объяснят, что в нем не так.
— А есть одобренные проекты, за которые теперь стыдно? В 2017-м были некие байкеры с проектом «Славянский мир»…
— Честно, не помню. Может, и приличный проект. Я бы назвал другой проблемный сегмент. НКО пишет ровную и красивую заявку, сдает правильный отчет — а результат неосязаем. Например, проводят круглые столы по теме «Межнациональные отношения», по итогам пишут методичку, а ее никто не читает.
— Что вы делаете, если проект вообще не получился?
— Таких в среднем 2–2,5%. Если НКО объективно старалась, но, скажем, люди не пришли, то она получает неудовлетворительную оценку, и возврата денег не происходит. А вот если были нецелевые расходы — например, не сдана отчетность,— порой приходится привлекать правоохранительные органы.
Структурировать мечту
— Грант на полтора года, а дело требует продолжения. Например, паллиатив. Или регистр доноров костного мозга. Как быть?
— Невозможность несколько раз получить поддержку на одну и ту же тему — это расхожий миф. Тысячи организаций получают. Мы требуем, только чтобы нам показали развитие. Как вы улучшили работу благодаря гранту? Что дальше? Мы не для того, чтобы просто поддерживать текущую деятельность. Если у вас есть мечта, структурируйте ее на отрезки с целями и задачами. И с каждым приходите за поддержкой.
— В любом случае поддержка ФПГ — это не навсегда. Что делать проекту НКО, когда она кончится?
— Наша поддержка проекта — это валидация, подтверждение качества. Каждый год мы выбираем топ-100 самых удачных. Министерства и ведомства часто просят у нас перечень НКО, которые хорошо реализовали проект по какой-то теме, и сотрудничают с ними. Мы работаем с медиа, рекомендуем им наши проекты для рассказа людям. Это социальный лифт для НКО. Ну, у Русфонда в этом смысле и так все хорошо, вы известный фонд.
Посчитать качество
— Допустим, проект завершен удачно. Но хорошее не выразить в цифрах для отчета, нет методологии. Как быть?
— Хороший вопрос! Мы всегда стараемся вытащить из НКО возможность что-то измерить. Качество жизни? Можно измерить какую-то его часть, например, возросшую двигательную активность человека с инвалидностью. А где-то не нужно переусложнять. Например, вы помогли с организацией досуга в паллиативе. Опишите, что люди не могли делать, а теперь могут.
— У вас 11 разных направлений. Проекты соревнуются внутри них или это общий конкурс и общий проходной балл?
— Проходной балл общий. Любой проект, набравший 70 баллов,— приличный, а 59 — некачественный. Но получение гранта зависит от запрошенной суммы: чем она больше, тем выше порог. Средняя сумма гранта сейчас чуть более 2 млн руб.
— Что вы думаете про грантрайтеров? Их много, и они предлагают качественно написать любую заявку. У них опыт.
— Делиться опытом, помогать другим — классно. Но нельзя отдавать написание постороннему лицу. Это будет уже не ваш проект. Для заявки не нужны особые знания, не нужен бизнес-план. Пишите простым языком. Что и зачем хотите купить, скольким людям заплатить. По заявке часто видно, что над ней поработал грантрайтер. У такого проекта меньше шансов на успех.
— Какие проекты вам запомнились?
— Мне интересно, когда вирусно подхватывают маленькую инициативу снизу. Например, «Чистые игры», несколько раз получавшие наши гранты,— соревнования по сбору мусора с оригинальной игровой механикой. Они начали с очистки озера Вуокса и вышли в 338 городов по всему миру. Или «Кардо», соревнование по уличной активности. Из небольшого мероприятия в Ставропольском крае сделали международное событие. Есть много инициатив по помощи семьям детей с ограниченными возможностями здоровья. Например, «Про нее» — 40 тыс. человек обмениваются знаниями о том, как налаживать жизнь. Или «Аутизм-Регионы», они помогают десяткам небольших НКО поддерживать семьи с особым ребенком. Конечно, и ваш кейс по развитию донорства костного мозга нельзя не назвать.
весь сюжет: rusfond.ru/issues/1088
